Неточные совпадения
Когда я… кхе! когда я… кхе-кхе-кхе… о, треклятая жизнь! —
вскрикнула она, отхаркивая мокроту и схватившись за грудь, — когда я… ах, когда на последнем бале… у предводителя… меня увидала княгиня Безземельная, — которая меня потом благословляла, когда я выходила за твоего папашу, Поля, — то тотчас спросила: «Не та ли это милая
девица, которая с шалью танцевала при выпуске?..» (Прореху-то зашить надо; вот взяла бы иглу да сейчас бы и заштопала, как я тебя учила, а то завтра… кхе!.. завтра… кхе-кхе-кхе!.. пуще разо-рвет! — крикнула она надрываясь…)…
Как бы то ни было, но в редкой
девице встретишь такую простоту и естественную свободу взгляда, слова, поступка. У ней никогда не прочтешь в глазах: «теперь я подожму немного губу и задумаюсь — я так недурна. Взгляну туда и испугаюсь, слегка
вскрикну, сейчас подбегут ко мне. Сяду у фортепьяно и выставлю чуть-чуть кончик ноги…»
разбитым, сиплым голосом начала примадонна, толстая, обрюзгшая
девица, с птичьим носом. Хор подхватил, и все кругом точно застонало от пестрой волны закружившихся звуков. Какой-то пьяный купчик с осовелым лицом дико
вскрикивал и расслабленно приседал к самому полу.
— За что? —
вскричали все три
девицы в удивлении.
Дамы
вскрикивали, некоторые
девицы заплакали и просились домой.
— Маменька! — горестно
вскричал дядя. — Или вы ничего не слышали из того, что я вам сейчас говорил? Я не могу воротить Фому — поймите это! не могу и не вправе, после его низкой и подлейшей клеветы на этого ангела чести и добродетели. Понимаете ли вы, маменька, что я обязан, что честь моя повелевает мне теперь восстановить добродетель. Вы слышали: я ищу руки этой
девицы и умоляю вас, чтоб вы благословили союз наш.
— Вот оно к чему! — обиженно
вскричал Артамонов. — Ну, я,
девицы, не во гнев вам, свою-то сторону всё-таки похвалю: у нас обычаи помягче, народ поприветливее. У нас даже поговорка сложена: «Свапа да Усожа — в Сейм текут; слава тебе, боже, — не в Оку!»
— Вот так честят! — удивлённо
вскричал Артамонов, обращаясь к сыну, — Пётр осторожно усмехнулся, поглядывая на
девиц и дёргая себя за ухо.
Мы схватили
девицу, приподняли её, поставили на землю и держим легонько, а она сгибается, как колос на ветру, и
вскрикивает...
— Старик! —
вскричал Вульф, как порох, вспыхнувший от гнева. Он хотел что-то присовокупить, но
девица Рабе убедительно посмотрела на него, и слова замерли на его устах.
— Полно, Ваня! —
вскричала она. — Это на тебя не похоже. Нервная
девица ты, а я на амплуа мужчины — студента с таким прошедшим, как у тебя. Из-за чего же нам волноваться? Все по-старому. И я остаюсь в Москве… Буду при деле. Зимой съезжу к папе.
— Полно, что ты, Христос с тобою, Лукерья Савишна! Разве на свадьбе о похоронах думают? —
вскричали все
девицы, всплеснув руками.